UT6UF UT6UE вокруг света на яхте "Купава"


Капитан:
Бондарь Юрий Васильевич (UT6UF)- Неоднократный участник морских и океанских переходов, известнейший яхтсмен и конструктор яхт.

Члены экипажа:
Зубенко Андрей Витальевич (UT6UE)- Чемпион Украины с парусного спорта.


 

 

Репортаж Зубенко Андрея (UT6UE)

   
 

Стоянка на о.Мангарева

(архипелаг Gambier)

 

10

   
  Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20]
   
          Возвращаясь в главный корпус, в открытые окна школы увидели комнаты с кроватями в два яруса. Это интернат. Здесь живут дети с соседних островов, чтобы не ездить каждый день на Мангарева.

        Когда мы вернулись в главный корпус, занятого мужчины уже не было. Вместо него сидела девушка. Рядом с витриной стояли стеллажи с книгами. Я задержался у стеллажа и стал просматривать книги на полках. Я рассчитывал найти учебник французского языка или что-нибудь о Мангарева. Юра нетерпеливо подгонял меня. К сожалению, я нашел только англо-французский словарь.
        - Вы можете взять его, – сказала девушка. - Вернете до понедельника.
        - Сколько это стоит и нужен ли Вам паспорт?
        - Ничего не надо. Только принесите до понедельника. В понедельник я ухожу в отпуск.

       Девушка даже не записала моё имя. Просто отдала книгу под честное слово. Мне, иностранцу, который пришел сюда на яхте и который может уйти в любую минуту. Человеку, который не имеет даже официального статуса в стране, т.к. не прошел необходимые при въезде процедуры. Впрочем, любого на этом острове удивило бы мое удивление. Ведь по-другому и не может быть. Люди здесь открытые и наивные. Всему верят. Имущество не прячут. Заборов нигде нет. Вместо них часто натянута просто веревочка, которая обозначает границы собственности. Этого здесь достаточно.

       Возвращал я книгу примерно так же, как и получал. Когда пришел в понедельник в школу, та была закрыта. Тут из-за угла появился мальчишка лет 12. Он окликнул меня и показал рукой куда-то за угол:
       - Здесь люди из офиса.

       Я спустился к нему и увидел несколько школьников под присмотром суровой и крепкой молодой преподавательницы с самокруткой в зубах. Она приняла у меня книгу достаточно безучастно и не отвлекаясь от детей.
      - Все? – неуверенно спросил я.
      - Все, – решительно сказала она.

      Из школы мы направились опять на рынок, гордо неся в руках несколько больших плодов хлебного дерева. Хотели похвастаться Майке и предложить ей один плод. Мы как раз проходили мимо магазина китайца, когда тот окликнул нас:
      - Вы собираетесь это есть? Это есть нельзя. Они еще незрелые. У вас будут проблемы со здоровьем, – как мог объяснил он на ломаном английском.

Мы, было, задумались. Но потом все равно не отказались от идеи поэкспериментировать.
      - Все будет в порядке, Ноел, – сказал я бодро, – наши желудки и не такое выдерживали.

      Мы уже ушли от Ноела, когда повстречали мотоциклиста на кроссовом мотоцикле Кавасаки ярко-зеленого цвета. Это был тот самый веселый "сумасшедший" с почты. Он проехал мимо, затем резко затормозил, развернулся и догнал нас:
      - Это есть нельзя. Будут проблемы, – сказал он на очень плохом английском, пропуская предлоги и используя лишь существительные и глаголы. Это не яд, но, все равно, нехорошо.

      На нем была все та же большая цепь желтого металла. Только теперь я рассмотрел еще и акулий зуб на ней.
      - У вас есть пять минут? Подождите немного здесь. Я сейчас привезу хорошие.

      Его звали Сканзи. Ему было шестьдесят. Хотя выглядел он значительно моложе. В Полинезии Сканзи уже 20 лет. У него русская мать по фамилии Соколова. А отец итальянец. Сам он, как и Фриц, бывший легионер иностранного легиона. Служил вместе с Фрицем. Он был чем-то вроде унтер офицера – промежуточным звеном между солдатом и офицером. Воевал в Ираке, участвовал в «Буре в пустыне». Служил в Югославии. Последнее место службы – атолл Муруроа, где Франция раньше проводила ядерные испытания.
      Сканзи участвовал в вывозе людей на время проведения взрывов и в проверке острова на радиационную чистоту после взрывов. В остальное время занимался строительными работами. На о.Мангарева именно он руководил строительством дороги и спорткомплекса. В подчинении у него было 60 человек и служебный автомобиль.
      - Я был очень важный человек, – с гордостью произнес он.

      Сегодня Сканзи на пенсии. После службы во Французском легионе правительство выделило ему участок земли на острове. И теперь он живет с женой и дочерью в большом доме на горе.
      - Это лучшее место во всем Рикитеа. Отличная панорама, – хвастался Сканзи своим домом.
      - А почему здесь осел? Здесь лучше, чем во Франции?
      - Ха, – воскликнул он, – конечно, лучше! – И он поднял руки кверху. – Это же рай!
      - А чем занимаешься? Жемчуг моешь? – попытался проявить осведомленность я.
      - Чего? Никакого жемчуга. Никакой работы. Это же рай, – еще раз повторил он. 
      - Что может быть лучше солнца, моря, зелени и больших денег! У меня много денег.

Судя по всему, деньги у него действительно водились. Даже на мои слова, что он единственный мотоциклист на острове, он с достоинством ответил:
      - Это так. Больше никого нет. Потому что такой мотоцикл очень дорогой.

А когда я спросил о материале его украшений, он с гордостью произнес:
     - Это золото. Только золото. Посмотри сам, – и протянул мне руку с браслетом.

     Сканзи уехал. Мы не знали, что нам делать: идти дальше или дожидаться его. Пока раздумывали, Сканзи вернулся. Он привез нам не только хлебный плод, но еще и ананас.
     - Вы любите ананасы? – его вопрос прозвучал как издевательство. А когда узнал, что мы еще и бананы любим, очень удивился:
     - Вы любите бананы? Вы их просто так едите? – при этих словах я почувствовал себя как-то неловко.
     - Хорошо. Где ваша яхта? Я завезу вам бананы.

Затем Сканзи объяснил, как выбирать и как готовить плод хлебного дерева:
      - Плод можно есть, когда он покрывается коричневыми точками. До этого лучше не есть. Будут проблемы с животом. Приготовить его можно тремя способами, – сказал он. И стал объяснять, сопровождая рассказ активной жестикуляцией:
      - Способ номер один. Сделать крестообразные надрезы на полюсах плода глубиной по 2 см и положить его на открытый огонь на 1 час. Каждые 15 минут переворачивать. Затем срезать почерневшую кожуру. Очень вкусно.
      - Способ номер два. Чистится кожура. Вырезается сердцевина и плод жарится в масле на сковородке, как картошка фри. Очень вкусно.
      - Способ номер три. Кожура срезается. Затем плод варится и толчется как пюре. Тоже очень вкусно.
      - Получается очень вкусно, – в очередной раз сказал Сканзи и поднес сложенные в щепотку пальцы к губам. - Потом расскажете, что получилось.

     К возвращению на яхту тесто уже подошло. Сушеная рыба, которую мы замочили с утра для супа, тоже была готова, и на плите забурлил суп. Сегодня у нас рыбный суп с бананами. Теперь очередь хлебного плода. Открытого огня у нас нет, поэтому терзаний по поводу способа приготовления тоже нет.

      Хлебный плод я разделил на три части. Одну часть пожарил крупными ломтиками, другую мелко нарезал и тоже пожарил, а третью сварил.
Юра активно помогал в приготовлении привычным способом:
      - А чего у тебя крышка открыта? А чего ты кастрюлю закрыл? А чего огонь такой большой. А чего такой маленький? А соль положил? А сколько кубиков бросил?…
      Я так же привычно огрызался, помешивая суп или подливая масло в сковородку. Такая помощь меня абсолютно не радовала и, наконец, я не выдержал и предложил Юре, как более опытному и искушенному коку, заняться камбузом самому. На том и порешили. С этого дня функции советчика и контролера перешли ко мне. А Юра занял место у плиты.
      Наконец, суп был готов и стоял укутанный на плите. Доходил до готовности. Мы давно освоили такой метод приготовления. Суп (или каша, или макароны, или картошка – без разницы) доводится до кипения и сразу выключается. Тут же укутывается в одеяло и оставляется минут на тридцать. А лучше на час. Процесс в кастрюле продолжается даже после выключения огня, и блюдо отлично доходит. При этом значительно экономится газ, который в море имеет особую ценность.

Вскоре после завтрака пришел Гюнтер.
     - Вы идете на Таити? А какие у вас карты? А вы знаете, что на картах не все острова отмечены?

     По его словам, на пути к Таити есть три острова, отсутствующие на карте. Это архипелаг Glosier, который находится на полпути от Гамбье до Таити. На карте было только название архипелага, а вот самих островов не было. Его друзья однажды наткнулись на один из этих островов. Была ночь. Яхта шла с полной парусностью попутным курсом. Управлялась ветровым подруливающим, поэтому на палубе никого не было. Да если бы, даже, и был кто-то, все равно ночью ничего не видно. Вахтенный находился внизу, в кают-компании. Утром, с рассветом, вахтенный вышел на палубу справить нужду. Он уже примостился у кормовой дуги, когда что-то заставило его обернуться и посмотреть вперед. И тут, прямо перед собой, метрах в 200, он увидел надвигающийся остров. Не знаю, успел ли он сделать то, ради чего вышел на палубу. Но дальше был аврал и экстренный маневр по уклонению от препятствия в виде острова.
      - Им повезло, что к острову они подошли на рассвете, – сказал Гюнтер. - Случись это парой часов раньше, и они вылетели бы на риф. Это очень опасно. Вы собираетесь идти тем же маршрутом. Нужно нанести эти острова на карту.

      Информация была неприятная. И дело даже не в самих островах. Сегодня электронными картами пользуются, наверное, 90 % всех яхтсменов мира. Редко уже встретишь яхту, на борту которой имеется полный комплект бумажных карт. И при этом электронные карты настолько ненадежные! Отсутствие целого архипелага на картах стало еще одним подтверждением их ненадежности.
      Мы и раньше сталкивались с этим. Однажды ночью, на подходе к Рио де Жанейро, мы огибали небольшой островок. Шли в лавировку. Я стоял на вахте. Юра спал. Впереди был остров. По карте вокруг него не было никаких опасностей, глубины у берега хорошие. Я решил обходить остров с подветра. Лег на курс и в очередной раз сверился с картой. Впереди было чисто. Остров оставался в миле с наветра. Я сидел на палубе и наслаждался красивой ночью. В какой-то момент мне показалось, что я слышу то ли шум прибоя, то ли рев котиков. Я еще раз проверил карту. Впереди все чисто. Но через несколько минут я уже отчетливо слышал рев. Сомнений не оставалось – впереди препятствие.    
      Разбудил Юру. Мы сделали поворот и стали отходить от опасного места. А я уселся за компьютер с картой. В океане компьютер мы включаем редко. Только по вечерам, перед ночной вахтой, чтобы свериться с картой. А вот возле берега карта у нас включена всегда. Днем мы ставим масштаб помельче, а на ночь устанавливаем более подробный.

      Желая рассмотреть район детальнее, я начал изменять масштаб. Я передвигался по уровням масштаба, как вдруг, на одном из уровней рядом с островом появился еще один маленький островок. В других масштабах этого второго острова не было. Я еще изменил масштаб, и остров исчез. Вот это да! Остров был только на определенном уровне масштаба. На других его не было. В том числе и на том, который мы обычно используем на переходах. Это был хороший урок. В дальнейшем при прокладке маршрута я всегда проверял карты на нескольких уровнях масштаба. И даже после такой проверки, я никогда полностью не доверял им. Карты грешили большими неточностями. А Огненная Земля и Патагония вообще нас сразили.

      Основными навигационнами электронными картами сегодня являются СM-93 (SeaMax) и WF-40 (Transas). Я имел на борту обе эти программы. В каких-то районах былаи лучше одна, в каких-то другая. А вот в Патагонии и на Огненной Земле и те, и другие карты оказались абсолютно непригодными для навигации: отсутствующие или нанесенные не в том месте острова, не на своих местах маяки, очень неточная береговая линия. Часто карты вели нас прямо по берегу, в то время как мы шли в паре миль от него. Такие вещи встречались и в других районах. Так что сообщение Гюнтера для нас не стало чем-то неожиданным. Удивляло лишь то, что сейчас речь шла не о заброшенных районах на краю света, а об исхоженных и очень популярных среди яхтсменов местах. Уж здесь-то карты должны быть точными!
       Я проверил координаты островов и испытал приятное, хоть и необоснованное, чувство гордости. На моих картах острова были! А вот в СиМаксе, очень популярном среди яхтсменов, острова действительно отсутствовали.

       Гюнтер ушел, а мы погрузились в лодку и отправились к Фрицу. Дом Фрица стоял у самой воды, и мы могли высаживаться на берег прямо у него во дворе. Первым делом я вручил ему диски с украинской музыкой, которые записал вчера. Он искренне обрадовался и тут же с интересом стал устанавливать первый диск. И… с этого момента Рикитеа погрузился в красивое пение Пиккардийской терции. Мужское акапелло разнеслось по всему поселку. Теперь разве что только Сканзи на своей горе мог не слышать украинской музыки. Весь остальной поселок на ближайшие три недели волей-неволей приобщился к новой для него культуре.

       В этот день в поселке мы встретили Майку и ее друга Стефана. Стефан – высокий, под два метра ростом, крепкий парень. Он стоял, согнувшись в телефонной будке, и куда-то пытался дозвониться. Странно, мне казалось, что в поселке можно легко докричаться из одного конца в другой.
Но телефонные будки на центральной улице были на каждом шагу. И куда здесь можно звонить? Нам, детям советской эпохи, и сегодня трудно осознать, что на затерянном острове в Тихом океане можно легко снять трубку первого попавшегося таксофона и позвонить на Родину, скажем, в Берлин. Или в Киев. Хоть мы и считаем себя современными людьми и мозгами все понимаем, но, все равно, не перестаем внутренне удивляться чудесам прогресса.

       Стефан предложил попить пива на берегу. Мы с удовольствием согласились. О чем могут говорить яхтсмены на далеком острове в океане? Конечно же о морях, о штормах, о походах. Мы делились своим опытом. Стефан рассказывал о местных условиях плавания.
       - К северу от Гамбье бывают сильные шторма. Там проходят тропические циклоны. В это время там лучше не ходить - опасно.

      Оказалось, Стефан хорошо знает польскую яхту «Наша хата», с которой мы познакомились в Пуэрто Монтт. Они встречались здесь же, на Мангарева. Он помогал полякам ремонтировать паруса. Очень расстроился, узнав о гибели яхты.
       - Да, это море, – сказал он. – Мы все перед ним равны.

       Стефан - скульптор. Он режет дерево и этим зарабатывает на жизнь. Я рассказал ему о мастере на острове Пасхи, с которым познакомились там, и который за год зарабатывает 250 тысяч долларов, вырезая копии традиционных фигурок.
       - Значит, я что-то не так делаю, – сказал в ответ Стефан. – Я своими поделками столько не могу заработать.

       Мы говорили об атоллах. Он удивился, что мы смогли на них высадиться, особенно на Темое. Еще больше он удивился, когда узнал, что мы высаживались туда на динги.
       - Обычно, к атоллу подходят на лодке, а потом оставляют ее и добираются вплавь.
Так безопаснее. А вы, наверное, видели там каменные сооружения. Это древние ритуальные строения. Марае. Их построил народ Маои, который жил в Полинезии в древние времена. Темое – это остров древних ритуальных обрядов.
       Помню, что какие-то строения я тогда заметил еще с воды. Потом, уже на берегу, нашел их. Каменные башни, высотой до полутора метров, с выложенными плоскими кораллами тропинками от воды.
       - А еще там много валяющихся на берегу буйков, – продолжал Стефан, - за каждый буек в Рикитеа платят 500 франков. Это примерно 5 долларов. Неплохой бизнес можно сделать. Ведь на Темое сотни буйков прибивает с моря.
        Это было правдой. Темое пользовался определенной славой, и его здесь называли «магнитом». Пассаты и течения гонят сюда от самой Южной Америки большое количество разнообразного мусора. В основном, это рыбацкие буйки и то, что смывается с палуб судов во время штормов. Но бывают и необычные находки. Нам рассказывал Фриц, что он лично нашел на Темое бутылку, в которой была записка. Послана записка была школьниками с чилийского острова Робинзона Крузо. И вот бутылка пересекла океан и остановилась на берегу полинезийского атолла. Фриц передал бутылку в школу.
А школьники острова Мангарева организовали радиосвязь со школьниками острова Робинзона Крузо. Вернее, организовал связь учитель с помощью местных радиолюбителей. Вот так атолл Темое и радио связали детей двух островов, между которыми больше 5 000 км.
       - А вы рыбу ловите? – спросил вдруг Стефан. – Здесь лучше не ловите. Это опасно.

      О том, что рыбу на коралловых атоллах нельзя ловить, мы знали уже давно. В кораллах содержатся токсины. Мелкая рыба, поедая кораллы, сама заражается и становится переносчиком этих токсинов. Ее съедает рыба побольше, ту съедает еще большая. И, таким образом, вся рыба на атоллах становится зараженной. Концентрация токсинов в самой рыбе невелика. Но проблема заключается в том, что токсины не выводятся из организма. Съев рыбку, человек получает небольшую дозу. Со второй рыбкой, даже через значительный промежуток времени, содержание токсинов в организме увеличивается. И так до достижения критической массы. Финал может быть плачевен – до летального исхода.
      - Но вы можете не переживать, – делился с нами как-то местный житель. – Сейчас умирают редко. Врачей много на островах, успевают спасти.

      Нас такой оптимизм полинезийца не очень вдохновил. И мы, от греха подальше, решили вообще исключить рыбу коралловых атоллов из рациона. И хоть нас и учили, как отличить зараженную рыбу от незараженной, мы все равно не испытывали желания экспериментировать. Тем более, что у каждого полинезийца были свои, уникальные признаки:
     - Чего? – восклицал очередной туземец. – Кто вам такое сказал? Все это глупости. Слушайте меня. Я вам сейчас единственный стопроцентный признак расскажу. Незараженная рыба имеет черную точку возле хвоста (она длинной более 40 см, вокруг глаз у нее желтый ореол, плавники особой формы и т.д. и т.п. ). Такую рыбу можете смело ловить и есть. Ничего вам не будет.
Верить в эти слова что-то не очень хотелось. К тому же, говорят, что на атоллах нет ни одного рыбака, хотя бы раз не переболевшего этой болезнью.

       Все время, пока мы разговаривали со Стефаном, со стороны дома Фрица слышалась музыка. Пиккардийская терция разносилась над поселком. А когда мы вернулись к Фрицу, тот сидел за столом во дворе и наслаждался. Перед ним стояла неизменная бутылка пива. На лице была блаженная улыбка. Он сидел так же, как сидел несколько часов назад, когда мы оставили его. Увидев нас, Фриц в порыве чувств приложил обе руки к сердцу и произнес по-русски с большим акцентом:
      - Я лублу. Супер! – и показал на музыкальный центр. Старый солдат сиял счастьем.

      Потом мы сидели с Фрицем, пили пиво, беседовали и слушали музыку. В этот вечер мы часто замолкали и прислушивались к пению. Дед расплывался в улыбке и начинал подстукивать в такт музыке.
      - Супер, – повторял он, – это для меня музыка. Я не понимаю слов. Но я слышу музыку!

     Он, действительно, удивительно чувствовал музыку. Иногда он говорил, о чем песня, совершенно не понимая слов.
     - Это рождественская песня… А это военная… А это про вино и девушек…

     А еще он показывал музыку руками. Странно, но его жесты очень четко отражали дух музыки.
В какой-то момент Фриц выключил проигрыватель и стал рыться в коробке с дисками.
     - Сейчас, Андрей, я покажу тебе немецкую музыку.

     Он с гордостью достал какой-то диск. Что-то насторожило меня в этих его манипуляциях. Ничего хорошего я не ждал. Фриц нажал на кнопку, и с этого момента вечер как-то сразу потерял свои краски. Из динамиков понеслось тирольское пение. Фриц сиял. А я слушал немецкий хор и не мог отделаться от картинки пляшущих и подпрыгивающих на поляне немецких крестьян в пестрых жилетках и в смешных шляпках с перьями. И с деревянными башмаками на ногах. Нет, немецких корней во мне точно нет. Даже музыка полинезийских аборигенов казалась мне ближе и роднее. Я терпеливо слушал подпрыгивающих крестьян и натянуто улыбался, всем видом показывая Фрицу, что в восторге от его музыки. Наконец, Фриц решил познакомить нас с песнями иностранного легиона.
     - Они поются на двух языках – французском и немецком, – сказал Фриц, подпевая время от времени хору. Как хорошо, что у иностранного легиона есть свои песни! Иначе пытки тирольскими трелями продолжались бы еще долго.
 
     Уезжали мы от Фрица уже ночью, под звуки неизменной Пиккардийской терции. Дом Фрица стоял на берегу и находился на самом краю поселка. Отходить от берега в этом месте и днем не просто. Длинное плоское мелкое дно не позволяло отходить под мотором. Поэтому, как правило, Юра садился в лодку сразу, а я долго толкал ее на глубину. Когда, наконец, вода поднималась выше колен, я отталкивал лодку и запрыгивал в нее. Теперь мы уже могли опускать мотор. Сначала ставили его под углом, чтобы винт был у самой поверхности воды и не мог зацепить дно или коралл. А отойдя немного от берега опускали его полностью.
      Поужинали мы просто: попили чай и съели огромный грейпфрут. И еще - плод хлебного дерева с ветчиной, которую презентовал нам вечером Фриц. Музыка произвела на него такое впечатление, что он готов был одарить весь мир.
   
  Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20]
   

"Купава". Архипелаг  Гамбье
(Для остановки слайда наведите на картинку курсором мышки)